Тайны Сталинской экономики. Часть 2.

Сталинская экономика смогла в короткие по историческим меркам сроки превратить аграрную, зависимую от иностранного капитала страну в мощнейшую военно-индустриальную и ядерную державу мирового масштаба, в центр новой социалистической цивилизации.

Как же это было сделано? В этом и есть Тайна сталинской экономики. О ней нам рассказывает продолжение статьи члена ПВО из Челябинской области Валерия Аспаповича Галеева. И вот тут мы подходим к главной разгадке секрета сталинской экономики, которая дает ключ к пониманию ее успеха…

Достаточно часто либералы ёрничают по поводу советской экономики, говоря, что это «административно-командная система с полным отсутствием свободной конкуренции». Да, это и была именно административно — командная система, никто этого не скрывает. А чтобы понять, как она работала, возьмем простой пример: попытаемся понять, как устроена любая крупная западная корпорация изнутри. Мы увидим, что там нет никакой «демократии», она как раз строится на жёстком плане и на сверхжесткой административно-командной системе. Приблизительно так же, как когда-то строилась сталинская экономика — модель некой сверхкорпорации, с условным названием «СССР». При этом сотрудники западных корпорациий поставлены в очень жесткие условия, так называемой корпоративной культуры, дресс кодов, лояльности преприятию. Корпорация под названием СССР, которую мы смело на либеральный язык можем назвать Транснациональной корпорацией, поскольку в неё входили целых 15 республик, которые потом после уничтожения СССР стали отдельными государствами, имела много структурных подразделений в каждой республике. Каждое из этих подразделений работало на некий конечный интегральный результат — общественный продукт, который в первую очередь был выражен в натуральных показателях и уже во вторую очередь имел какое-то стоимостное выражение. И для того, чтобы получить максимальный интегральный результат, все должны были скоординировано работать на этот результат за счет разделения труда, специализации, и слаженной кооперации. Отсюда вывод, что для этого должна быть жёсткая вертикаль управления, та самая административно — командная система.

Отдельные подразделения этой сверхкорпорации взаимодействовали между собой: происходил переброс какой-то технологии, каких-то полуфабрикатов, каких-то ноу-хау. Шли условные расчёты между этими структурными подразделениями. Но вознаграждение работников, функционирующих в этих структурных подразделениях, шло в зависимости от общего результата. И не могло быть никакой конкуренции между отдельными цехами и подразделениями одного экономического организма. Такая конкуренция лишь дезорганизует работу  и порождает неоправданные издержки.

Опять же, выражаясь рыночным языком, корпоративная культура обязывала всех трудящихся Советского Союза проявлять свою лояльность и преданность своей корпорации, Союзу Советских Социалистических Республик. И в этом нет ничего плохого, что государственная идеология СССР и являлась этой самой корпоративной культурой. Так же, как в западных корпорациях прописаны все шаги их работников по лояльности предприятию. Но почему-то на заре перестройки именно эта корпоративная культура Советского Союза, была высмеяна либералами и продолжает высмеиваться до сих пор. Но скажем, корпоративная культура какого-нибудь банка «Морган Чейз», где все сотрудники ходят по струнке, ими уважается. Как не высмеивается и либеральная идеология западных государств, которые якобы идеологии не имеют.

Ложь, лукавство засилья и гегемонии либеральной пропаганды, в том, что якобы отсутствие конкуренции сгубило экономику СССР.  Ведь они стыдливо умалчивают при этом, что ни в одной западной корпорации или Транснациональной корпорации, внутри неё, нет никакой рыночной конкуренции, и не может быть в принципе. Потому, что это единый хозяйственный организм. Такой же каким и был экономический организм Советского Союза. Ведь никакого распределения, перераспределения или присвоения общественного продукта в крупной корпорации на уровне отдельных цехов происходить не может. Как и нет никакой конкуренции внутри корпорации. Представьте, что один из магазинов ритейлерской сети «Пятёрочка» или «Магнит» или один из цехов крупной Транснациональной корпорации «Бритиш Петролеум» начинает присваивать себе  всю прибыль, или каждый из цехов или заводов единой хозяйственной цепи начнёт это делать, что произойдёт дальше? Как долго просуществует такая ритейлерская сеть, ТНК при деструкции межотраслевых, межрегиональных связей и разобщения всех предприятий из этой единой сети? Произойдёт то же,  что случилось с Советским Союзом! Предприятие распадётся!

Отличие экономики СССР от экономики западных корпораций только одно: для западных корпораций интегральный результат — это денежная прибыль. А в сверхкорпорации под названием Советский Союз интегральным результатом являлся некий общественный продукт, который, прежде всего, имел конкретные физические характеристики  товаров и услуг, удовлетворяющих общественные и личные нужды трудящихся этой корпорации. По законам рыночной экономики, крупная корпорация всегда сильнее, могущественнее мелких частных лавочек. Крупная успешная корпорация всегда поглощает более слабые предприятия, это закон капитализма. И исходя из этого закона, сверхкорпорация СССР, или правильнее — транснациональная корпорация СССР, в долгосрочной перспективе просто поглотила бы более мелкие капиталистические экономики. Победила бы в экономическом соревновании, сработал бы тот самый принцип свободной конкуренции, когда побеждает сильнейший.

Ведь с начала индустриализации в 1929 году, когда уровень ВВП СССР по отношению к ВВП США составлял 4%, то к 1960 году уровень промышленного производства составил уже 50% по отношению к ВВП США. Дядя Сэм очень нервничал, поскольку начинал вчистую проигрывать экономическое соревнование такой огромной сверхкорпорации, как СССР. Приблизительно к 1975 году, мы достигли военного паритета со странами НАТО и с США. И это не смотря на то, что приблизительно с 1960 года экономика Сталина постепенно была демонтирована. Поэтому все силы Запада и были брошены на уничтожение конкурента любыми способами, политическими, идеологическими, диверсионно-подрывными, взращиванием внутренней оппозиции. Любыми! Только бы убрать столь мощного экономического конкурента.

Сталин сделал то, чего до него не делал вообще никто в мире и в истории. Сталин интуитивно построил огромную транснациональную корпорацию, где вся внутренняя корпоративная культура и весь получаемый доход был нацелен на одно, на развитие всех членов этой корпорации, на удовлетворение их потребностей. Где конечными бенефициарами этой сверхкорпорации было всё население СССР и где люди, которые получали доход, через деятельность не приносящую пользу корпорации, а значит всем членам корпорации, считались изгоями. В принципе и во всем мире это считается нормой, что люди, принадлежащие к одной корпоративной культуре и лояльно относящиеся к ней, негативно относятся к посторонним. В сталинской экономике этими посторонними были спекулянты, воры, взяточники, бандиты и прочие маргинальные элементы.

И здесь важно понять: экономика Сталина так и не успела окончательно раскрыться, и у неё осталось очень много более мощных резервов, которые мы так и не увидели. Потому что дальше, произошло то, что произошло. Сталина убили, и произошел демонтаж сталинской экономики под руководством Хрущева, превратившего социалистическую модель советской экономики в модель государственного капитализма. Начался процесс с Хрущева, продолжился при Брежневе и завершился при Горбачеве.

Всё началось с ХХ съезда партии и закрытого доклада Хрущёва о развенчании культа личности. Всё, что яростные враги СССР заявляли до него и после него, всё это подтвердил Хрущёв. Единодушное осуждение Сталина слышалось от нацистов и троцкистов, от всех предателей Родины. И все эти обвинения поддержал ХХ съезд компартии. Атаковав достижения Сталина, Хрущёв смог изменить и линию компартии, которая через постепенное разрушение сначала экономики Сталина, позже дошла и до изменения политической системы.

В первую очередь нарушилась централизованная система управления материально-техническим снабжением, которую передали в союзные республики, усилив территориальный принцип управления, вместо союзного. Хрущев просто не хотел брать на себя всю тяжесть государственного управления экономикой и провел реформирование, снимавшее с него тяжесть ответственности, нарушив жесткую вертикаль управления. Произошло ослабление контрольных функций государства в области экономики. Далее был нанесен удар по сельскому хозяйству. Хрущев запретил приусадебные хозяйства для колхозников, ввел налоги на фруктовые деревья, на каждую голову скота, закрыл колхозные рынки. Крестьяне из-за налогов порезали скот, сократили производство овощей, вырубили фруктовые сады. Из товарного оборота полностью исчезли многие товары, например мёд. Только за 1960—1964 годы из села в город переехало около 7 миллионов человек.

Упразднил он и МТС, пробив дыру  товарно—денежных отношений, заставив колхозы выкупать технику, которая до этого всегда была государственной, а колхозы лишь пользовались техникой на основе договоров с МТС. Техники, теперь стало не хватать на все колхозы, и надо было налаживать новый выпуск тракторов. Соответственно, и ремонт, и обслуживание, и закуп ГСМ лег на плечи колхозников. Те колхозы, что смогли выкупить технику, использовали её не на полную мощность, она стала простаивать. Многие колхозы разорились, поэтому их объединили и перевели в совхозы. Последние, в отличие от колхозов, не могли вывозить продукцию на рынок, а были обязаны всё сдавать государству. Однако вместо ожидаемого улучшения продовольственного снабжения такие меры, наоборот, привели к продовольственному кризису 1963-64 годов, в результате которого стране пришлось закупать продовольствие за границей. В связи с такими проблемами, в городах начались перебои в снабжении населения продуктами. Борясь с мелкотоварным производством как проявлением мелкобуржуазности без предварительного наращивания производства потребительских товаров в государственном секторе, Хрущев создал теневой рынок, который стал частично закрывать возникшие дисбалансы.

Одновременно был нанесен удар по промысловой (производственной) кооперации.

В 1956 году Хрущев постановил к 1960-му полностью передать государству все артельные предприятия – исключение составляли только мелкие артели бытового обслуживания, художественных промыслов, и артели инвалидов, причем им запрещалось осуществлять регулярную розничную торговлю своей продукцией. Разгром артельного предпринимательства был жестоким, беспощадным и несправедливым.

Последствия денежной реформы 1961 года, которую затеял Хрущев, оказались очень серьезными для экономики СССР. Эта реформа окончательно расшатала сложный экономический механизм, и принесла стране зависимость от нефтяного экспорта и хронический дефицит продовольствия, ведущий за собой коррупцию в сфере торговли. Денежную реформу 1961 года часто пытаются представить обычной деноминацией наподобие той, что была проведена в 1998 году. Находившиеся в обращении денежные знаки образца 1947 года были обменены без ограничений на деньги образца 1961 года по соотношению 10:1 и в том же соотношении были изменены цены всех товаров, тарифные ставки заработной платы, пенсии, стипендии и пособия, платёжные обязательства и договоры. Делалось это якобы лишь «…в целях облегчения денежного обращения и придания большей полноценности деньгам». Однако тогда, в шестьдесят первом, мало кто обратил внимание на одну странность: до проведения реформы доллар стоил четыре рубля, а после её проведения курс был назначен в 90 копеек. Многие наивно радовались, что рубль стал дороже доллара, но ведь если менять старые деньги на новые один к десяти, то доллар должен был стоить не 90, а лишь 40 копеек! То же самое произошло и с золотым содержанием: рубль был недооценен в 2,25 раза, а покупательная способность рубля по отношению к импортным товарам, соответственно, во столько же раз уменьшилась. В результате импорт резко подорожал, и заграничные вещи, которыми советского покупателя и до этого не особо-то баловали, перешли в разряд предметов роскоши.

Но не только от этого пострадали советские граждане. Так, если в декабре 1960 картофель стоил в госторговле по рублю, а на рынке от 75 копеек до 1 руб. 30 коп., то в январе, как и было предписано реформой, магазинный картофель продавался по 10 копеек за килограмм. Однако картошка на рынке стоила уже 33 копейки! Подобное происходило и с другими продуктами и, особенно, с мясом – впервые после 1950 года, рыночные цены вновь намного превысили магазинные. К чему это привело? Да к тому, что магазинные овощи резко потеряли в качестве. Завмагам оказалось выгоднее сплавить качественный товар рыночным спекулянтам, положить полученную выручку в кассу и отчитаться о выполнении плана. Разницу же в цене между закупочной ценой спекулянта и госценой завмаги клали себе в карман. В магазинах же оставалось лишь то, от чего спекулянты сами отказывались, то, что на рынке было невозможно продать. В результате почти все магазинные продукты люди брать перестали, и стали ходить на рынок. Все были довольны: и завмаг, и спекулянт, и торговое начальство, у которого было всё нормально в отчётах, и с которым завмаги, естественно, делились. Единственным недовольным оказался народ, об интересах которого они думали в самую последнюю очередь.

Уход продуктов из магазина на подорожавший рынок больно ударил по благосостоянию народа. На те же деньги среднестатистический гражданин мог теперь приобрести значительно меньше товара. Рост цен не ограничился январским скачком, а продолжался и в последующие годы. Особенно тяжелым было положение в регионах. Если в Москве и Ленинграде положение в магазинах хоть как-то контролировалось, то в областных и районных центрах многие виды продуктов полностью исчезли из госторговли. Не спешили сдавать продукцию государству и колхозники, ведь закупочные цены тоже поменялись в соотношении 1:10. Бóльшую часть продукции они тоже стали вывозить на рынок. В 1962 году, чтобы хоть как-то компенсировать отток продуктов на рынок, было решено повысить розничные цены в госторговле. Однако это повышение цен только ещё больше повысило цены на базарах.

Что и вылилось в итоге  1-2 июня 1962 года в кровавую трагедию в городе Новочерскасск, Ростовской области, где были  расстреляны рабочие, доведенные до отчаяния, создавшимся тяжелым положением. Расстрелы продолжились и по другим городам хрущевского Советского Союза, например в Сумгаите, Тбилиси.

В конце своей карьеры Хрущев, сознавая весь негатив созданной им ситуации, ухватился за предложения профессора Харьковского государственного университета Евсея Либермана (ССЫЛКА НА СТАТЬЮ ПРО ЛИБЕРМАНА У МЕНЯ!!!!!!), как за спасительную соломинку. И в 1962 году он дал добро на проведение хозяйственного эксперимента в некоторых областях производства, который нанес дальнейший самый разрушительный удар по сталинской экономике. Эта реформа явилась чужеродным вирусом, который в короткий период времени переформатировал всю экономику и производственные отношения в СССР. Вероятно, по силе разрушительного воздействия, она не идет ни в какое сравнение, ни с планами Рейгана, ни с перестройкой Горбачева. Все недостатки социализма, которые нам сегодня предъявляют либералы, явились следствием именно реформы Косыгина-Либермана. Указанные реформы окончательно сделали разворот в сторону стоимостных показателей, а количество натуральных показателей резко сократилось. Это создало для предприятий возможность добиваться выполнения плана такими способами, которые не увеличивали, а наоборот снижали интегральный результат экономической деятельности в масштабах всей страны. Ориентация на валовые показатели способствовало накручиванию предприятиями вала, стоимостного показателя, который  усиливал действие затратного механизма. Стало возможным и выгодным накручивать стоимостные показатели вала, при этом динамика  реальных натуральных показателей стала значительно отставать. Вал это показатель прибыли в стоимостном выражении. Лучше меньше, да дороже — и план выполнен! Чем и стали успешно пользоваться руководители  предприятий в Советском Союзе.

Если раньше критерием эффективности экономики был интегральный результат (доходность) на уровне всего народного хозяйства, теперь главным критерием стала доходность – прибыльность каждого отдельного предприятия. Это не могло не ослабить всю страну в целом. Возникшая конкуренция между министерствами и ведомствами привела к разделу «общего пирога». А это привело к излишним громадным затратам в масштабах страны. Экономика, ориентированная на прибыль становилась всё затратнее. Ну, а всё вместе привело к решительному отходу от социалистической экономики в сторону групповых интересов отдельных товаропроизводителей ориентированных на прибыль  как главный плановый показатель. Реформы Косыгина – Либермана культивировали дух потребительства, иждивенческого настроения, желания жить за счет других. На смену социалистическому способу производства, пришел товарный (государственно – капиталистический) способ производства.

Мы сегодня говорим о том, что в России воцарился дух потребительства, а между тем этот дух стал культивироваться именно реформой Косыгина — Либермана. Уже тогда появилось потребительско–иждевенческие желания жить за счет других. Это были ещё не отношения эксплуатации одного человека  другим, но подсознательное желание такой эксплуатации.

За счет чего формировалась прибыль, из которой работник получал премию при Сталине? Если упрощенно, то за счет увеличения количества произведенного товара и за счет снижения себестоимости его производства, при этом нормы производства не пересматривались в течение года.

За счет чего формировалась прибыль по Либерману? За счет роста количества произведенного товара и за счет роста себестоимости производства этого товара. У Либермана прибыль образовывалась как жёсткая процентная доля от себестоимости. То есть, если у вас растет себестоимость, то растет и ваша премия. Это было так не по-сталински, вероятно, именно это так заинтересовало Хрущева в принципах реформы Либермана, он стал её глубоким поклонником. Сама реформа была встречена в стране неоднозначно. Общество сразу разделилось на тех, кто сумел воспользоваться плодами реформы и тех, кто отлично понимал последствия для экономики. Многие хозяйственные руководители встретили либермановскую реформу «на ура», потому что для них открылись невероятные возможности для обогащения.

Увеличить затраты производства, а значит, получить большую прибыль было относительно легко, достаточно было увеличить количество расходного материала. Такой подход тут же аукнулся ненормальным ростом производственных затрат на сырье и материалы. Весь потенциал рабочей и инженерной смекалки был направлен на задачу увеличения себестоимости производства. Как следствие, произведенный товар выглядел как поделки для великана — тяжесть советской продукции стали её отличительной особенностью. Экономика СССР стала восприниматься как сверхзатратная, а потому неэффективная.

Один маленький стимулирующий принцип превратил товарное производство в «ходячий цирк». Предприятия, получив значительную хозяйственную самостоятельность, изыскивали все возможности увеличения прибыли и фонда материального поощрения. Даже частичное введение такого показателя, как прибыль, сразу потянуло народное хозяйство к инфляции. Ведь прибыль предприятия могли использовать в основном только на увеличение зарплаты. Пустить её, например, на увеличение производства продукции, на реконструкцию предприятия или на строительство жилья часто было невозможно, потому что в планах не было предусмотрено выделения дополнительных ресурсов ни у поставщиков сырья, ни у смежных организаций. Вместе с тем, Хрущев ввёл необоснованное повышение заработной платы некоторым категориям работников. Основная масса денег попадала на потребительский рынок, который не был готов к резкому росту спроса. Ведь планы производства товаров не корректировались Госпланом с учетом возникшего роста доходов. Возник пресловутый «блат», как реакция на дефицит товаров.

В этих условиях инфляция стала неизбежным явлением, причем скрытая инфляция достигала серьезных значений. Это не могло не вызвать возмущения граждан, которые даже за деньги не могли купить элементарных товаров. Дефицит туалетной бумаги — один из самых унизительных примеров последствий реформы Косыгина-Либермана.

Еще одним из негативных последствий этой реформы стало появление среднего класса, причем класса с откровенной буржуазной психологией, людей, которые считали для себя возможным зарабатывать посредством разнообразных уловок и ухищрений. Те самые «легкие деньги», что греют душу именно своей незаработанностью. Число этих людей стремительно росло, сломать подобную психологию призывами о справедливости было нельзя. Впервые эгоизм личности получил легальную основу, это был самый настоящий бухаринский призыв «ОБОГАЩАЙТЕСЬ», с него и началось ползучее и систематическое восстановление капитализма.

В стране в результате реформы стали стремительно нарастать негативные процессы трансформации производственных отношений, резко возросла коррупция, открылись шлюзы для инфляции, бороться с которой просто не умели, а товарный дефицит взлетел за облака, породив самые отвратительные элементы дефицитной экономики. И после этих реформ уже никаких серьёзных попыток экономических усовершенствований не предпринималось, до эры Горбачева. Тем более не было попыток отменить смертельный эксперимент Косыгина – Либермана, и экономика СССР погрузилась в застой.

Все эти возникшие перекосы стали почему-то относить к недостаткам социализма вообще, его несовершенству и неспособности повысить благосостояние граждан. Расширение самостоятельности предприятий на основе погони за прибылью по Либерману, по сути, покончило с плановой системой в СССР. Единое народное хозяйство страны распалось в значительной мере на изолированных обособленных товаропроизводителей, имеющих собственную корыстную цель, не желающих вносить свой вклад в создание единого народнохозяйственного результата. «Верхи» практически утратили способность направлять деятельность предприятий в соответствии с интересами государства, потому что предприятию важнее было получить максимальную прибыль.

Теневая экономика выросла из реформ Хрущева и, окрепнув, инициировала реформы Косыгина-Либермана. И в скором времени она стала срастаться с партийно-государственным аппаратом, сначала на уровне районов, городов, а потом и выше. Теневая экономика СССР стала благоприятной почвой для расцвета коррупции в партийно-государственном аппарате. Сегодня уже не секрет что именно теневая экономика создавала многие искусственные дефициты в советской торговле с той целью, чтобы дополнительно вздувать цены на «черном рынке» для торговли из-под прилавка. К середине 1980 годов, теневая экономика достигла небывалого расцвета. Доходы теневиков в начале 1980 гг. оценивалось в 80 млрд. рублей в год. По отношению к доходам государственного бюджета СССР это составляло более ¼.

К 1989 г. специалисты насчитывали около 100 тыс. подпольных миллионеров, которые горели желанием легализовать свои огромные денежные средства. Теневой капитал тогда оценивался в 500 млрд. руб. что составляло сумму, близкую к годовому доходу государственного бюджета СССР. Причем доходы теневиков увеличились на 100% как раз в годы правления Горбачева.

Поэтому мы можем смело говорить, что суть горбачевской перестройки — это ни что иное, как легализация теневого капитала и реставрация капитализма. Именно эти люди стали основой формирующейся «оппозиционно настроенной» части граждан, которые впоследствии поддержали либеральный переворот 90-х годов. Все эти начальники, комсомольско-партийные работники, представители министерств, что стояли в коррупционной связке при получении доходов от премий на местах. Получавшие доходы от «крышевания» разного рода «фарцовщиков», «барыг» и «цеховиков»  — они то и  сформировали советскую буржуазию, которая уже не хотела мириться со скромным бытом советского гражданина и горела желанием узаконить свои доходы, полученные преступным путем, за счет всего советского народа.

Когда лживые СМИ каждый раз кричат о поражении идеи социализма, о поражении Советского Союза, то хочется возразить. Ведь на самом деле, это было поражение ревизионизма, на позиции которого перешел Хрущёв и его сторонники из компартии, осуществившие демонтаж Сталинской экономики, очернив и атаковав идеи Сталина. Именно этот ревизионизм и привёл к полному политическому провалу и капитуляции пред западом и к экономической катастрофе, к реставрации необузданного капитализма в нашей стране. Но ни как не идея социалистической Транснациональной корпорации – государства, Союз Советских Социалистических Республик. Ревизионизм, на ура поддержанный нашими геополитическими противниками и это  не случайно, что во всех модных СМИ мы находим клевету и ложь о Сталине абсолютно идентичную той, которая была в нацисткой прессе времён Третьего Рейха. Хотя накал антисталинской кампании, целый взрыв ненависти к нему, более клеветнический и более свирепый и неистово лживый, именно в наши дни, чем в антисталинских кампаниях Третьего Рейха. Старательно кляня Сталина, они обеляют и поднимают из могил таких фашистских деятелей как Гитлер, Бандера, Власов. Что мы наглядно и видим в последнее время на той же Украине. Весь этот бред вываливается на нас для того, чтобы мы через сравнение (того, что было сделано тогда) не смогли осмыслить происходящее  сегодня. Не смогли даже в мыслях вернуться к идеям сталинского социализма! Антисталинская кампания преследует цель — не допустить народ к воссозданию (сталинской) экономической системы, которая позволит очень быстро сделать нашу страну независимой и могучей. Именно поэтому мы не должны забывать этот наш опыт, опыт строительства единой экономики, которую построил сын простого сапожника, опыт страны без эксплуатации человека человеком, опыт индустриализации, Побед и достижений, когда весь мир потрясенно следил за нашими успехами!

Ведь только кто-то начинает говорить о чудесах сталинской экономики, о ее достижениях, намереваясь рассказать о том, КАК она была устроена, сразу следует: «Вы, что за репрессии и ГУЛАГ?».

Автор текста: Валерий Аспапович Галеев

Использованная литература: